Ну ладно, уговорили. Проханов так Проханов. Про чемпионство «Краснодара»

(с) ChatGPT Футбол закончился. Началась Литургия. О, что это было — не матч, не игра, не состязание команд. Небо над Черноморской равниной раскололось. Из разверстой лазури хлынул свет, пронизывающий каждый клочок кубанской земли, каждую щетинку газона, каждую зрачковую каплю пота на лице Кривцова. Это было расщепление российской истории на «до» и «после». Одиннадцать метров между Небом и Землёй. Одиннадцать метров, ведущих в вечность. И мяч — как молитва, произнесённая с отчаянием и любовью — вонзается под перекладину. Финал. Победа. Начало. И этим пророком стал «Краснодар». Команда, рождённая не в горах и не в пыльных клубах московских интриг, а в благословенной степи, где гуляют табуны огненных лошадей и поют песни про рай в шалаше. Там, где дух Русской мечты смешан с запахом чернозёма, чеснока и козьего молока. Футбол — это модель мира, где каждая передача — мистический жест, каждый подкат — самопожертвование, каждая перекладина — приоткрытая створка небес. На этом поле свершается Евхаристия — только вместо вина кровь, вместо хлеба — мяч, закатившийся в сетку, как солнце в заоблачные стога. Футбол — это театр, но не чеховский. Это храм, но не с позолоченным иконостасом. Это экстатическая месса, где клубы — архетипы, страсти — как на Сретенке, а каждый матч — как битва под Полтавой, только с фанатами вместо гренадеров. И если «Краснодар» стал светом — то кто же тени? «Зенит» пал. Пал, как Вавилон. Шестилетняя синяя гегемония, сытая, самодовольная, как мраморный кот из Эрмитажа, растаяла в розовом тумане южного мая. Империя футбольного комфорта, построенная на нефтяной роскоши и рекламной надменности, не выдержала удара, пришедшего с юга — оттуда, где в подземных кладовых землетрясений дозревают новые пророки. Их мячи — надутые кубки тщеславия, подаваемые с ленцой. Команда, где бюджет больше, чем в некоторых русских городах, проиграла не на поле — в душе. «Зенит» — это Символ Усталости, обвешанный гирляндами корпоративного бахвальства. «Спартак» жалобно хрустнул. Он не пал — он растворился. Его богини, склонившиеся над новой реальностью, плачут не слезами, а проливают томатный сок, благословляя новый центр силы. «Спартак» - красный шёлк, превратившийся в театральный занавес. Он и сам не знает, кто он. То он — восставший гладиатор, то — нюня на трибуне, утирающая нос шарфом с гербом. Каждый год начинает крестовый поход, каждый год заканчивает его под фанфары чужих побед. Это не команда, это — притча. И в этой притче всё есть: и герой, и предатель, и арбитр с фуражкой Понтия Пилата. Но нет главного — голов и побед. «Спартак» — это Россия девяностых. Всё мечтает о чуде и всё время попадает под танк. «Локомотив» - это паровоз без машиниста. Иногда кажется, что его ведёт дух Чубайса, подмигнувший из далёкого тоннеля. Вагоны потрёпаны, рельсы ржавы, состав мечется: то в ад, то в Мытищи. «Динамо» - призрак былого величия в полицейской шинели. Когда-то это было воинство Берии, теперь — сборище растерянных детей истории. У «Динамо» осталась только память. А она, как известно, — плохой тренер. Мы стоим на пороге Новой Футбольной Империи. Империи, где игрок — это воин. Где тренер — это пророк. Где стадион — это храм. Где болельщик — это мечтатель, пронзающий пространство флагом, как копьём в небо. И где таблица РПЛ — это новый Нострадамус, который шепчет нам: начало положено. «Краснодар» не выигрывал. Он восстанавливал порядок Вселенной, где добро не ходит в галстуке, а в бутсах. Где игроки — не люди, а архетипы, в которых пробудилась Русская Весна. Сперцян, Кривцов, Кордоба — три имени, три лица новой Троицы, посланной нам на время бед и тревог. Чтобы показать: русское чудо возможно. И начинается оно не с ракеты и не с трона — а с мяча, влетевшего в сетку в девяносто девятой минуте. Россия вспомнила, как побеждать. И — слава Богу — вспомнила это на юге. В степях. Под гимн, написанный бутсами на траве.