Попробовал восстановить по памяти тезисы выступления на «Минченко talk» по теме будущего дипломатии.

Конечно, необходимость дипломатии в прежнем масштабе в виде огромных посольств не очевидна. Оформление виз все чаще делают на аутсорсе или электронно, чтение газет и переписывание их в сводки тоже не имеет прежней ценности. В условном «новом мире» есть 3 очевидных задачи дипломатии. Во многом наследующей дипломатии старой школы. 1) Вести диалог, позволяющий сохранить лицо оппоненту (хотя Нечаев и Дегтярев способны так себя вести) 2) Уметь моделировать приоритеты оппонента – так, чтобы, возвращаясь домой, он тоже мог объявить о своей победе. 3) Умение работать с многсторонними структурами. С этим не любят работать ни политики, ни даже Дмитриев с Абрамовичем. Но, если мы посмотрим на состояние дипломатии отдельных стран, большого инетреса к этим задачам нет. Что дипломаты предпринимают вместо этого? 1) Предъявляют собственную необходимость в условиях, когда у внешней политики нет главного – публично обозначенных целей 2) Настаивают на самоценности переговоров ради переговоров 3) Маскируют борьбу за идеалы борьбой за интересами – которые, как и цели, никто никогда не формулирует. 4) Выступают в роли «хранителей чести» по старой гайдаевской формуле «За что наши отцы проливали кровь наших дедов?» 5) Ретранслируют (или делает вид, что ретранслирует) выступления первых лиц на глобальную аудиторию, демонстрируя их глобальную значимость и мировой резонанс. 6) Сохраняют внешнюю политику как потенциальное убежище для политических лидеров в моменты, когда внутренняя повестка вызывает максимальное ощущение безысходности 7) Поддерживают свою внутреннюю значимость благодаря наличию многообразных вакансий. Думаю, в зале есть минимум человек 20, которые в ответ на предложение вакансий в интересных им странах задумаются: «А что? Может, в этом и есть смысл? Может, к этому я и шел всю жизнь?» Сила такой дипломатии – в том, что она выступает как система. А систему обычно обмануть невозможно. Секрет выживаемости такой дипломатии в том, что за десятилетия она научилась главному – отвечать за процессы, не претендуя на ответственность за результаты.